Статьи пользователей Пятница, 14 Апрель 2017 13:21

«Мухач» Шамиль Сабиров вошел в историю отечественного бокса прежде всего как единственный победитель олимпийского турнира 1980 года в Москве.

— Шамиль, после Олимпийских игр в Москве о вас было написано достаточно много статей. Но поскольку с того момента выросло новое поколение поклонников бокса, давайте вспомним, когда и где вы связали судьбу с этим видом спорта?

— Случилось это в 1973 году в городе Карпинске Свердловской области, где я родился и вырос. Первым моим тренером стал Николай Иванович Ивкин, профессиональный водитель, который в свободное время тренировал на общественных началах мальчишек. Я пришел к нему вслед за старшим братом Наилем прежде всего для самоутверждения, для того, чтобы избавиться от комплексов, которых просто не могло не быть у мальчика ростом 148 сантиметров. Наверное, мне это удалось, поскольку спустя год я уже стал финалистом Спартакиады школьников России, прошедшей в Петрозаводске.

Этот первый значимый успех в моей боксерской карьере во многом определил дальнейшую судьбу. Меня заметили, и когда через год я приехал поступать в Краснодарский государственный институт физкультуры, то оказался в группе заслуженного тренера СССР Артема Александровича Лаврова. Не то чтобы он меня специально пригласил, но ничего не имел против, когда мой тренер попросил его взять меня под свою опеку. Но сразу замечу, что в институт я поступил самостоятельно, поскольку мальчиком был неглупым. Достаточно сказать, что, будучи школьником 5-й средней школы Карпинска, ездил в пионерский лагерь «Артек», куда, как известно, троечников не направляли…
В ОЛИМПИЙСКОЙ МОСКВЕ ВСПОМНИЛ О ПАППЕ

— С чего началась ваша работа с Лавровым?

— В первый же день нашего знакомства Артем Александрович взял лист бумаги и стал писать план… моих будущих выступлений. Заканчивался он так: «1980 год — победа на чемпионате СССР и третье место на Олимпийских играх». Помнится в тот момент я, боксер первого юношеского разряда, сидел и думал: во, дядька гонит… Не верил ни одному его слову, тем более что на первых порах Лаврову было не до меня: у него в то время тренировалось много известных боксеров, и со мной целый год занимался его помощник Владимир Михитарович Киркоров, под руководством которого я выиграл первенство СССР среди учащихся специализированных спортивных школ в Риге. И только в 1977 году, когда от Артема Александровича по каким-то причинам ушли два его ведущих боксера Клюев и Быков, я стал непосредственно его учеником. 

— Причем настолько успешным, что уже на следующий год в 18-летнем возрасте поехали в Белград на чемпионат мира среди взрослых…

— В 1977 году я победил на чемпионате Центрального совета «Труд», стал мастером спорта и готовился к участию в первенстве Европы среди юниоров. Однако случилось так, что первый номер национальной сборной в первом наилегчайшем весе Клюев получил в спарринге серьезный нокдаун и тренерский совет принял решение включить в главную команду меня. Но, увы, недостаток опыта и излишнее волнение не позволили мне оправдать тренерские надежды — проиграл в первом же бою венесуэльцу ввиду явного преимущества. Естественно, на мне тут же был поставлен крест, и все пришлось доказывать сначала.
Это желание было настолько сильным, что уже в 1979 году я снова был в обойме — выиграл чемпионат страны в Алма-Ате, попал на чемпионат Европы, проходивший в Кельне, и завоевал там золотую медаль. А поскольку вместе со мной высшую награду тогда получили еще шесть советских боксеров, и произошло это 8 мая на территории Германии, победа сборной получила широкое освещение в нашей прессе.

— Став в 1980 году чемпионом СССР и попав в состав олимпийской команды, вы наверняка вспомнили о плане, написанном для вас Лавровым четыре года назад. А была ли мысль пойти дальше и поменять прогнозируемую им бронзу на золото?

— Конечно, хотя я прекрасно знал, что тренеры сборной на меня в этом смысле ставку не делали, рассчитывая на таких мастеров, как Рыбаков, Савченко, Конакбаев, Демьяненко и других

— Тем не менее судьбе было угодно сложиться так, что из одиннадцати советских боксеров, боровшихся на Играх в Москве за медали, на высшую ступеньку пьедестала почета довелось подняться лишь одному Шамилю Сабирову. Как вы думаете, почему?

— Если говорить в целом о сборной, то причины ее неудачи в финале для меня до сих пор остаются загадкой. По сей день пытаюсь ответить для себя на вопрос: «Почему эта фантастическая команда провалилась в решающих боях?» и не могу.
Что же касается моей победы, ей во многом способствовала новая система подготовки к боям, взятая нами тогда на вооружение. Впрочем, новой ее можно назвать лишь в том смысле, что мы с Артемом Санычем впервые применили ее в СССР, а в свое время ею очень успешно пользовался знаменитый Ласло Папп. Заключалась она в том, что в день поединка, за три-четыре часа до его начала, мы с Лавровым приезжали в «Олимпийский» и проводили тренировочный бой на том ринге, где должен был состояться основной. Причем настраивались не на будущего соперника, а отрабатывали всевозможные тактико-тактические приемы, которые могли быть использованы в предстоящем поединке.
Загвоздка произошла перед финальным боем с кубинцем Иполито Рамосом. Просмотрев видеозапись его предыдущих поединков, мы не увидели у него слабых сторон, и у меня… случилась, сейчас уже в этом не боюсь признаться, истерика. Вплоть до того, что вечером было решено, что я вообще боксировать не буду. «В таком состоянии ты на ринг не выйдешь»,— сказал мне Лавров. «Ну и все!» — в сердцах бросил я. На том и разошлись, а ночью мне как будто боженька руку на голову положил. Утром проснулся, а в голове, не поверите, четкий тактический рисунок предстоящего боя: постоянно поддавливать соперника, вызывать его на атаку и встречать. Такая тактика и принесла мне в итоге победу…
Награждал меня сам лорд Килланен, тогдашний президент МОК. Из боксеров я оказался единственным, кого он удостоил такой чести. Хотели мне, по слухам, вручить и Кубок Баркера, которым по традиции отмечаются самые техничные боксеры Олимпиады, но в конце концов предпочтение было отдано итальянцу Оливе, выигравшему в финале у нашего Серика Конакбаева.

Так завершилось главное событие в моей боксерской карьере, но полностью я осознал, что случилось нечто неординарное лишь тогда, когда вышел после награждения в холл «Олимпийского». Гляжу, огромная толпа болельщиков ринулась в мою сторону. Думаю, куда это они? Оказалось, ко мне: кто-то поздравлял, кто-то просил автограф… В общем, незабываемые были минуты!..

Никогда, конечно, не забуду и того, как, возвращаясь домой в Краснодар, обычно очень сдержанный Лавров снял у меня с груди золотую медаль (а я с ней в те дни не расставался) и стал показывать ее каждому встречному в аэропорту Внуково. Таким Артема Александровича ни до, ни после этого я не видел…
ПОСЛЕ МЕДНЫХ ТРУБ 

— Как сложилась жизнь после того, как отгремели победные олимпийские фанфары?

— В том же году я женился на Марьям, с которой когда-то учился в одной школе в Карпинске. Поселились в Краснодаре в квартире, которую мне дали еще после победы на чемпионате Европы. В 81-м у нас родился первый сын Тимур. Так что в житейском плане все складывалось хорошо, чего не могу сказать о спортивном, даже несмотря на то, что после Олимпиады выиграл несколько международных турниров, а в 83-м стал победителем Спартакиады народов СССР.
Мне бы после московских Игр взять год-другой на передышку, что называется, зализать боевые раны, восстановиться как в физическом, так и в психологическом плане, но я, к сожалению, этого не сделал, и никто мне не подсказал. В результате организм «посыпался», не выдержав серьезных нагрузок. В период с 81-го по 83-й я трижды ломал руку (причем один раз в момент удара на чемпионате Европы в Тампере, где занял третье место), три месяца болел фурункулезом, неудачно выступил на Кубке мира в Монреале… В общем, переходный период после олимпийской победы мне не удался.

В 1983 году уехал вместе с семьей в ГДР по приглашению бывшего партнера по сборной Виктора Рыбакова, который в то время был старшим тренером армейской команды по боксу ГСВГ (группы советских войск в Германии). Пробоксировал в ее составе до 88-го года, после чего повесил перчатки на гвоздь.
У ТИМУРА СВОЯ КОМАНДА 

— И попробовали себя в судействе…

— Было такое дело, но быстро понял, что в нашем боксе очень много хороших профессиональных судей, которые и без меня справятся прекрасно… В 93-м году организовали с женой совместный бизнес — поставляем и реализовываем в Краснодаре детские игрушки. Не скажу, что дело процветает, но оно позволяет моей семье существовать относительно безбедно.

— Сын Тимур тоже занимается семейным бизнесом?

— Нет, он заканчивает в этом году политехнический университет. Кстати, Тимур тоже в свое время занимался боксом, выиграл даже первенство России среди юношей, но потом к нему охладел. А младший сын Марат, который в нынешнем году будет поступать в политехнический лицей, к спорту всегда был равнодушен. 

— Известно, что в середине 80-х годов вы заочно учились во Всесоюзном научно-исследовательском институте физической культуры (ВНИИФКе), по окончании которого защитили кандидатский минимум по теме «Особенности подготовки боксеров наилегчайших весовых категорий». Сегодня звание кандидата педагогических наук вам как-то помогает в жизни?

— К сожалению, нет. 

— За пятнадцать лет занятий боксом вы, судя по справочникам, провели около 200 боев. Были ли в вашей карьере такие моменты, когда хотелось навсегда покинуть ринг?

— В 1978 году после моей неудачи на чемпионате мира в Белграде старший тренер сборной Алексей Иванович Киселев назвал меня трусом. Обида, которую я тогда испытал, осталась во мне до сих пор. Но, может быть, она в конце концов и помогла мне добиться того, чего я добился.